Поэзия с зубами
Здравствуй, пиитство-эстетство!
Ваш непокорный слуга ну просто конкретно на седьмом небе от счастья! В кои-то веки ему прислали нормальные дерзкие стихи. Сколько я был томим этой жаждой – жаждой настоящей поэзии, которая цепляет, которая обескураживает и нарушает сытое спокойствие!
Сколько я молил японского бога, разгребая розовые сопли и офигевая от девичьих клишированных исповедей: «Ну, подгоните же мне хоть что-нибудь зубастое и грубое! От чего действительно чистые спокойные уши и души сворачиваются в трубочку. От чего быстро проходит нежный розовый насморк и мгновенно врубаются спящие куриные мозги наивных очкастеньких комильфо! От чего рушится уютный плюшевый иллюзорный мир и за ним начинается настоящая жизнь – безо всякого наркоза, безо всяких прикрас, оголенный вавилонский пульсирующий нерв!».
Молил-молил – и свершилось. Благодаря известному волгоградскому поэту Саше Кафтанову открыл для себя творчество Артема Захарова и Валерии Сабировой. А Саниными стихами восторгаюсь уже давно. Новое его творчество тоже впечатлило. «Джимми работает клоуном» просто восхитило – как в свое время песня «Агаты Кристи» «Viva Kalman». Совершенно безумные телеги Леры тоже меня заставили взбодриться и «включить моск» – отрезвляют конкретно. Сентенции очень непредсказуемые, логика железная.
Артем Захаров тоже не промах. Незаурядная форма, жесткие эпитеты и сурово реалистичные ассоциативные ряды. В лицо зажравшемуся мещанству швырнули весьма увесистый тухлый помидор! Пусть теперь сытое чудовище вытирается и плюется!
Ну и в конце поставил стихотворение юной поэтессы Вали Конюховой. Есть много над чем работать, но задатки неплохие. Не сразу все устраивается, вы знаете.
АЛЕКСАНДР
КАФТАНОВ
Джимми работает клоуном
Джимми
Работает клоуном,
Он приходит домой под вечер,
Разбивает бутылку водки об горло,
Опрокидывая содержимое внутрь.
Джимми
Работает клоуном,
Его разноцветный прикид,
Заляпанный липкими от мороженого
Пальчиками детишек,
Совсем прохудился.
Джимми
Давно влюблен в кассиршу,
Которая трахается в вагончике с директором цирка,
Не прикрывая окон.
Джимми
Каждую ночь проклинает прожитый день
И клянется, что когда-нибудь
Заменит резиновый пистолет
На огнестрельный.
Джимми
Каждый гребаный день
Дарит людям счастье и радость.
Джимми
Завтра не пойдет на работу.
Мародерам
Я выдуман и выдан в разнодневье,
Я выстрадан в тетрадный лист источенный,
Я разрываю покрывало времени
На лоскуты рассказов неоконченных,
В подъезде темном разобравшись со ступенями,
Из дома выбегаю прочь один,
И, к свету яркому привыкнув постепенно, я
Иду стреляться до ближайшей площади.
Мне слишком шумно здесь, я знаю, где я вспорот.
Я мысленно влюблен в тот день, в котором
Я грудь свою, как опустевший город,
Отдам на растерзанье мародерам.
АРТеМ
ЗАХАРОВ
(документ из архива души)
по факту (размыто) было возбуждено моральное дело.
Слушали:
Одно лицо (или группа личностей)
Влезают в жизнь
(возможно, личную),
Стреляют из
Крупнокалиберных
Глаз и сердец
Без права выбора
И, наконец,
Дрожа ресницами,
Минуя всех
Глаголом «выцыгань»,
Под нервный смех,
(размыто) веками,
Играют сердцем
Человековым,
Ломая часть
Души (замазано),
Играют всласть,
Смеются разово,
Сбивают пульс,
Целуя нехотя,
Меняя курс
На междометия.
Постановили:
1. Не отвечать на звонки.
2. Не разрешать играть.
3. Не совершать рывки.
4. Спать.
Примечание:
В случае повторного рецидива
Или попытки его такового
Закрыть квартиру,
Не говорить ни слова,
Вызвать номер три двойки,
Выговориться как в рупор,
Принять боевую стойку
И ждать прибытия группы.
***
Мой талант – не в словах,
А стихи не удушье, но спазмы,
Как отхаркивать кровь
После драки на заднем дворе.
Я пишу о губах,
Как больной о циничном маразме,
Вспоминая любовь
В этом снежном святом январе.
Не могу не писать,
Не могу ничего не запомнить.
(все, что вписано в грудь,
отрезается вместе с душой).
И мараю тетрадь,
Как ненужная нота в аккорде.
Только мне не свернуть,
И дорогу я вижу большой.
Я пишу, как алкаш
Обнимает кружок унитаза,
Не имея возможности
Встать и закончить блевать.
И уже не отдашь
Эти строфы, метафоры, фразы
И закроешься в комнате,
Снова продолжив писать.
ВАЛЕРИЯ
САБИРОВА
Американцем
Если бы ты уехал тогда в Штаты,
Был бы таким неправильным американцем
И еще более неправильным русским.
Курил бы нервно на станциях,
Очаровывал дам, целовал руки им,
А они на тебя в суд – за домогательство.
Но в тюрьме, к своему удивлению,
Ты не встретил бы ни одного земляка.
Из трех лиц – двое тоже издалека,
И они понимают, в чем суть
твоего преступления.
И покуда чужой язык, улыбчивый и округлый,
В кровь не исцарапает тебе небо,
А родной – легкие и горло,
Ты будешь писать ночами давнему своему другу,
У которого в это время уже рабочее утро.
И когда тебя в очередной раз назовут снобом
Соседи с тремя обнаглевшими сорванцами,
Поддавшись слабости своей сиюминутной,
А точнее, накопленной годами,
Ты пойдешь, купишь Узи в ближайшем магазине,
Благо, там это просто, как пачка чипсов,
И выпустишь всю обойму кривым пунктиром
В тех, перед кем, если б мог, потом извинился.
И стал бы очередною мятой страницей
В деле об этих загадочных самоубийствах.
Ты мог бы желать никогда на свет не родиться,
А можешь просто никогда не уезжать в Штаты.
Не обижайте душевнобольных
Не обижайте душевнобольных,
Пальцами тыкать в висок не спешите.
Душам не больно, а больно за них
Больной не душой...
Нет, не так – не дышите,
дышите!
Слышите – тук-тук –
Стучит.
Стучится
В замочную скважину,
В горло
Из клетки грудной.
Не молчит,
Душа совершенно нага
И отважна.
Душевнобольные
Не те, кто исколоты
В душных палатах
Больничной части,
И даже не те,
Чьи вены вспороты
И в тринадцатый раз зашиты
На счастье.
Вслушайтесь!
Можно душевно болеть?
Можно болеть за судьбу,
За Россию,
В конце концов, за футбол и
Не сметь...
Не обижайте тех,
Кто не в силах
Сглотнуть ключ от боли,
Шипящий на языке,
Кто в утробе мира
семьи толстокожей
был недоношен
и держит в руке
кинжал, на перо похожий.
КОНЮХОВА
ВАЛЕНТИНА
Тишь, переминаясь с ноги на ногу,
Скромницей вошла в селение.
Снова на стене рисую радугу
Трех цветов: ночь, синева и серое.
Пью безвкусный чай с баранками
И бессмысленно смотрю на строки.
Неизменным остается главное:
Мы вдвоем, без-имена, без-звуки.
Как живешь? – ненужные вопросы.
Ничего, лишь пустота да лица.
До утра дожить и вылить росы,
Над землей туманом расстелиться.
Александр Паршиков
Опубликовано: 2009-09-03
|
