Дети-волчки
Из воспоминаний и надежд на лучшее
В один из жарких июньских дней в дверь подразделения позвонили. Дежурный пошел к выходу, а потом вызвал меня. Дверь распахнулась, и передо мной предстала очень красивая девушка. В руках она держала букетик хрупких летних цветов, а в синих глазах стояли слезы. Что-то неуловимое и пронзительное вернуло мою память к событиям 4-летней давности. Я узнала эти синие глаза в ореоле темных вьющихся волос.
Это же Юлька, Юлька, которая на протяжении долгого времени расшатывала нервную систему и выедала печень не только у меня, но и у других моих сотрудников.
А начиналось все так. Рожденная вне брака девочка имела в своей жизни двух близких людей: любящую ее бабушку и мать-алкоголичку, которая воспитанием дочки заниматься не собиралась, но ввиду своего статуса имела с ее стороны почет и уважение. И вдруг в один миг этот хрупкий и зыбкий мир из бабушкиной любви и ласки для Юльки рухнул. Когда Юлька вступила в подростковый возраст, мать-алкоголичка, в очередной раз требующая с бабушки денег на выпивку, в жестокой ярости убила ее. В жизни Юльки была поставлена точка. Любящую бабушку похоронили, мать посадили, а ее, 13-летнюю девчонку, определили в школу-интернат одного из районов Волгоградской области. Оно понятно, и в интернате жить можно, и живут дети, и даже некоторые из них из интернатов не уходят. Но это в основном те, которые семьи не познали вовсе, которые были брошены родителями, едва родившись.
А Юлька? Но это же совсем другое дело. Юлька имела семью, у нее была бабушка, какая-никакая мать. У Юльки был дом. Трудно девчонке в 13 лет прижиться в условиях общественного воспитания. И она не прижилась, стала уходить из интерната, пешком в Волгоград, хотела добраться до родственников в Красноармейском районе, но это только хотела, а по пути встретила очень доброго мужчину на машине и с деньгами. Девичьей психологией владел тот дяденька, вероятно, лучше дипломированных соцпедагогов из интерната, и оказалась Юлька в борделе среди таких же девчонок, как и она.
Первый раз доставили Юльку в подразделение за занятие проституцией затравленным зверьком. Только испуганный взгляд синих глаз и недоверчивое отношение к мужчинам-сотрудникам. Еще бы, мужчины в маленькой Юлькиной жизни несли только разрушения. Она, ожидая новых унижений, автоматически готовилась к обороне. Но вскоре она поняла, что мужчины у нас хорошие, просто золото, и чувство такта имеют, и чувство меры им знакомо, да и все сотрудники относились к Юльке с уважением, учили, объясняли и вернули представителям интерната с надеждой, что такого больше не повторится. Да и Юлька возвращалась с твердой уверенностью начать новую жизнь. Но этому не суждено было сбыться. В течение года уходила она из интерната неоднократно, доставлялась к нам, пока не было принято решение направить девочку в детское учреждение закрытого типа. И тут началась у Юльки новая жизнь и наша трехлетняя переписка. Никогда не забуду, как в каждом письме она писала: «Спасибо Вам всем! За то, что вы работали со мной и работаете с остальными подростками в приемнике». «Наверное, трудно работать с подростками, у каждого свой характер. Главное, сейчас им всем внушить, как надо себя вести, а то потом будет поздно», – писала мне несовершеннолетняя девочка. «Я очень жду ваших писем. Мне пишет мама из тюрьмы, двоюродная бабушка из Красноармейского района и вы». Юлька, милая Юлька, она делилась со мной своими достижениями на производстве и в школе, писала о планах на будущее, а вот теперь стояла сама на пороге подразделения и держала в руках хрупкий букетик летних цветов, а в ее глазах были слезы. Я улыбнулась, обняла Юльку и подумала, что ради таких моментов и стоит работать.
Наши воспитанники – это прежде всего дети с искалеченными душами. Но что бы за их душой ни стояло, какое бы правонарушение они ни совершили, они продолжают для нас оставаться детьми. Помню 13-летнего мальчика-киллера, условно назовем его Ваня. Ведь и мама у него была любящая, и отчим, всем бы такого, и достаток в семье. А вот бес попутал. Бес или отсутствие нравственного воспитания на всех этапах его 13-летней жизни? Вопрос риторический, но стал наш Ваня убийцей. За 1,5 тыс. рублей зарезал он бабушку друга-ровесника, причем в его присутствии. Что творилось в душе у Вани, одному Богу известно и нам, сотрудникам, которые видели его – метущегося, страдающего и изнывающего от ужаса содеянного. Пусть Ваня один из немногих подростков, который пропустил трагедию через себя, прочувствовал ужас последних минут жизни своей беспомощной жертвы, но один – это уже не ноль, это результат работы целого коллектива воспитателей и дежурных подразделения. Вернулся Ваня через три года из специального учреждения закрытого типа и к нам. Открываем дверь, а он с порога: «Здрасьте! Пришел спасибо вам сказать да помощи попросить на работу устроить».
Я вот думаю, какое отношение наше подразделение имеет к трудоустройству подростков, которые у нас давно уже не содержатся. Ведь имеются и другие, уполномоченные заниматься этим организации. Но ведь мы помогли. Мы устроили, и таких примеров можно привести очень много.
11-летняя Анечка – сирота, ушла из многодетной семьи родной тети и впоследствии была продана взрослой подругой для занятия сексом взрослому мужчине из Волжского. Поступила Анечка к нам после того, как убежала от мужчины, с диагнозом вторичный сифилис, с гнойными язвами по всему телу, испугом в глазах и страхом перед дальнейшей жизнью. Вылечили, душу реанимировали, в детский дом отправили. Помню, как держалась она своими ручонками за наши кителя и юбки, уезжать не хотела.
Перечислять все – не перечислишь. Да и надо ли. Надо просто честно работать, увлеченно жить и отчаянно любить то, чем занимаешься.
Воспитатель ЦВСНП ГУВД по Волгоградской области капитан милиции О.А. Полевая
Опубликовано: 2009-10-01
|
