Искусство заниматься искусством Когда я слышу речи о том, что «молодежь нынче не та пошла...», мне всегда хочется поспорить с популяризаторами этих суждений. Потому что примеров обратного я могу привести уж если не сотни, то десятки точно. Одним из таких людей, кого можно ставить в пример всем без исключения, стал для меня Антон Вальковский. Ныне Антон аспирант кафедры теории и истории культуры Волгоградского государственного педагогического университета. Более того, в свои 23 года Антон работает старшим преподавателем кафедры. Преподает такие дисциплины, как культурология, история искусств, мировая художественная культура и арт-менеджмент. В сферу основных интересов Антона входит актуальное искусство и философия искусства, а также теория и история искусства. Одним словом, поговорить с молодым человеком есть о чем! – Как случилось, что вы становитесь во всем самым лучшим? Синдром отличника сделал свое дело? – Да, школа, безусловно, сыграла свою роль. В гимназии иностранных языков в городе Ухта, где я учился, я становился в старших классах учеником года. Но дело даже не в «ботаничестве» – обучение давалось мне достаточно легко, и не только из-за честолюбия. Мне нравится делать любую работу качественно, вне зависимости от того, чем я занимаюсь, – такой перфекционизм. – Можете ли вы назвать основные вехи, которые сделали вас тем, кем вы сейчас являетесь? – Безусловно, это обучение в гимназии – там сформирована среда для реализации любых творческих потенций. Если бы у меня были дети, я отдал бы их учиться именно туда. Второе – это обучение в педагогическом университете. Сейчас, по прошествии многих лет, я понимаю, что это лучшая альтернатива среди других вузов города. Мне также всегда везло с научными руководителями. Третье – это стипендиальная благотворительная программа В. Потанина, которая дала мне несравнимо много в этой жизни – опыт, личные знакомства, развитие многих навыков и личностных качеств. Четвертое – участие волонтером в различных волгоградских и всероссийских проектах, а также организация и проведение Всероссийского фестиваля студенческой молодежи «Май Story». Необычный опыт межкультурной коммуникации был связан с изучением корейского языка и общением с его носителями. И, конечно, поступление в аспирантуру и работа на кафедре теории и истории культуры, на которой работает действительно уникальный и сплоченный коллектив. Во время бытности студентом меня всегда удивляли преподаватели с этой кафедре (Шипулина Н.Б., Саенко Н.Р., Пермяков И.В.) – они были для меня образцом, к которому надо стремиться, и вскоре я понял, что моим научным руководителем должна стать Людмила Владимировна Щеглова, заведующая кафедрой, которая и воспитала таких замечательных лекторов. Поэтому быть частью этого коллектива для меня тоже великая честь и достижение. – С тех пор как сменили ученическую парту на преподавательский стол, что-то изменилось? Поменяли ли свое отношение к педагогической деятельности? – На самом деле до работы преподавателем я был знаком с механизмом преподавательской деятельности, поэтому переключение прошло безболезненно. Единственное, стали более понятны некоторые моменты: например, что преподаватель ВСЕГДА видит, когда и как вы списываете во время зачета или экзамена (и если вы думаете, что делаете это незаметно, то очень ошибаетесь), что опоздавшие действительно сильно отвлекают от чтения лекции. Но это все частности. Еще я осознал, что лектор должен быть профессионалом, должен быть на высоте всегда, вне зависимости от самочувствия, времени суток и количества проведенных пар до занятия. К каждой лекции и семинару я подхожу как к первым в своей жизни. Именно так, я считаю, можно достичь успеха. К тем, кто пропускает мои занятия, я отношусь либерально. Помню, сам прогуливал пары, которые считал для себя бесполезными, предпочитая готовиться в библиотеке. И проблема прежде всего заключалась в педагогическом бессилии лектора, а не в отсутствии дисциплины (творческий преподаватель, я считаю, всегда может заинтересовать своими лекциями). Конечно, я не могу найти ключ к каждому студенту, поэтому, если он считает, что попросту тратит на моих занятиях время зря, я уважаю его мнение. Главное, чтобы он нашел возможность получить баллы за разные виды работ и показал себя на экзамене или зачете. – Как началось увлечение современным искусством? – Как ни парадоксально, еще в школе! Как-то я даже попросил учительницу МХК разрешить мне провести последний урок по современному искусству, и она любезно согласилась! Позднее университет скорректировал мои научные предпочтения: меня кидало от краеведения и педагогики до структурной антропологии и античной философии, но постепенно долгий путь научных исканий завершился в аспирантуре кафедры теории и истории культуры. – Что является предметом исследования на сегодняшний день? – Область моих исследований – философия современного искусства. И аспектов изучения тут очень много. Приведу несколько примеров. Во-первых, я пытаюсь ответить на вопрос, почему искусство (особенно во второй половине 20 века) так кардинально изменилось? Что стало причиной такой переориентации? Как стало возможным признание художественными артефактами обыденных вещей массового производства? Чем вообще стало искусство в современной ситуации, когда произведением искусства может быть все что угодно: от мусора до социальных жестов, выкристаллизованных в перформансах и хеппенингах? Коробки «Брилло» Энди Уорхола – это произведение искусства или имитация картонных упаковок массового продукта? Как оценивать инсталляции Карла Андре – как скульптурные композиции или простое напольное покрытие? Работа «Gnaw» Жанин Антони – это инсталляция или 30-килограммовый брусок шоколада? Где грань между реальным и художественным? На эти вопросы я и отвечаю. Одна моя студентка однажды спросила, можно ли превратить использованную жвачку в произведение искусства. Конечно же, можно, и я знаю, как это сделать. Также я занимаюсь и другими не менее важными вопросами: как осуществляется художественная идентификация и интерпретация реципиентом (то есть зрителем), какова природа репрезентации в режиме актуальности. Единственный вопрос, на который я сейчас не могу ответить (а это один из центральных вопросов философии), – зачем? Куда ведут художественные стратегии современности и каково их истинное назначение в глобальной исторической перспективе? – Каково же ваше отношение к современному искусству? – Мне не нравятся установки на критику современного искусства. Этакий дискурс – «конца искусства» или «смерти искусства», восходящий еще к гегельянской эстетике, ницшеанской протестной теологии, Вейдле и Бердяеву, – мне откровенно чужд. Современное искусство может быть актуальным, может вызывать мощное эмоциональное потрясение, живой отклик зрителей – оно еще не лишилось своих провокативных функций, поэтому я не стал бы так поспешно говорить о смерти авангарда (авангард, конечно, стоит понимать как некую идеологию, а не период в истории искусства). В актуальном искусстве мне нравится то, что оно может быть разным, плюралистичным: в нем находится место и для рефлексии по поводу глобальных проблем современности (потребление, глобализация, расовые и гендерные вопросы), и для очень личных авторских высказываний. И еще мне не нравится сращение искусства с дизайном. Например, на последнем биеннале в Венеции победила откровенно дизайнерская по форме работа, но не по содержанию, так как в ней представлена рефлексия о сути дизайна как такового. Но когда искусством называют откровенно утилитарные предметы (например, раскрашенные Пикассо тарелки) – это уже за гранью моей толерантности. – Вы соответствуете образу увлеченного своим делом человека, который в нас воспитал, наверное, голливудский кинематограф: растрепанный, вечно в себе, ни на секунду не забывает об объекте своего исследования? – Дело в том, что сфера моих жизненных интересов и хобби довольно обширна, поэтому я не могу себе позволить быть постоянно сконцентрированным на науке: так можно и под колеса машины попасть. Но если я что-то пишу, то мне просто необходимо затворничество и тотальная автаркия. Наука, безусловно, требует большой концентрации и системы в сознании, поэтому идеальным выходом для меня была бы какая-нибудь монашеская келья. Но, конечно, всегда нужно отвлекаться, ведь жизнь наукой не ограничивается! Мне кажется, что исследования должны приносить удовольствие и удовлетворение тем, кто ими занимается, а не быть какой-то повинностью или необходимостью. Не понимаю людей, которые идут в аспирантуру, чтобы «откосить» от армии. Зачем же себя так насиловать? Вот такие молодые люди водятся «в русских селеньях». Стоит еще оговориться, что ближайшие цели Антона – защититься и получить степень. А также выиграть парочку грантов и опубликовать несколько монографий. В чем мы и желаем ему удачи. Мария Долгополова Опубликовано: 2010-02-04

Комментарии к статье

[2011-01-11 19:32:21] alexeyches Hiyo maaan! Как жизнь?

[2011-01-11 19:33:36] alexeyches Пиши, кста, на почту, если ч0

Имя или ник: Email: Комментарий: