Поэзия нового времени
Некоторые стихотворения текут по листам океанами, разливаются весенними ручьями, сплетаются корнями деревьев и тянутся ветвями к небесам, в них чувствуется биение медленного спокойного сердца и равномерное течение времени. С этого и начиналась поэзия, возвышенная над миром декламация чувств автора-созерцателя. Теперь все совсем по-другому. Авторы все чаще смотрят в себя либо на мир через призму себя, протест глобальный сужается до рамок личностного протеста, слова становятся резкими и хлесткими, образы жесткими и даже иногда жестокими. Эти стихотворения начинают жить отдельно от авторов, становятся все сильнее и сильнее с каждым читателем, в итоге и сам автор превращается в читателя, а стихотворение – в его личную инъекцию, в попытку самообъяснения. В этой подборке объединены стихи совершенно разных людей разных возрастов, то, что их объединяет, – это дерзость и хлесткость слов и образов. Поэзия Елены Скорик, студентки нашего медицинского вуза, стала для меня открытием последнего времени – это автор с большим будущим. Новое стихотворение Леры Сабировой, думаю, никого не оставит равнодушным. Артем Захаров, как всегда, знает, в какую часть сердца читателя нужно запустить словом, чтобы возымело эффект. Николай Руденко – музыкант, его стих напевен и сюрреалистичен. Тане Шмелевой всего 14 лет, и на все штампы в ее стихотворении можно закрыть глаза, «все можно списать на возраст», но мы не будем, стих и правда замечательный. Приятного погружения в настоящую поэзию, дорогие читатели!
Елена Скорик
***
Они говорят: вставай на другую ось
И сколько можно одно и то же.
Знай про принцип
Никто-ничего-не-должен
Давай как кинжал из ножен
Листы
Рассеки и брось
Они говорят: у тебя же табличка мелом
«Абсолютная интроверсия не входи»
Это такой твой монотонный крутой мотив:
«Чужой – бери вещи и уходи
Нет – давай без уютненьких парадигм»
Они говорят: большая уже девица
А грабли все те же углы все те же
(И сколько ж в тебе возни)
Тебе б на нее, Господи, подивиться:
(Вяжу на спицах; не спиться мне и не спится; и мелькают такие лица,
что…
Переверни страницу
Переверни)
И они говорят: главное схорониться
Зашивать раны и рубцевать
Они говорят мне:
ложись в кровать
И пускай тебе
Ничего
Не снится
***
И бывает период, хочется быть грубее, уверенней жестче,
Да внутри каркас из литой какой-нибудь стали,
Чтоб арифметика четкая и простая
И не задевайте, храни вас отче
Быть Вайноной этакой Райдер
Чтобы не то что спросить – влазить не смели в личное.
Знать, что в грудину припаян таймер
Что считывает дни счастливые и привычные
А иной вот хочется поскидывать шелуху, иголочки и доспехи
Засыпать в трамваях на плече твоем, не стыдиться
Шутить, что ожидала прекрасных принцев
Ставить во главу эмоции, и не принцип
Прощать всем маленькие слабости, неполадки, вехи
Приносить тебе кофе, оттачивать музыкальный слух
Не давать ни травить, ни травиться ядом
Да ведь не так уж и важно что я одно из двух
это просто чтоб жить, любить,
Находиться рядом.
Валерия Сабирова
Утро в оконной раме, пейзаж
Безвкусные поцелуи наверное снятся к дождю
закрываешь глаза – открываешь
невмоготу
пятно черной кошки на изжелта-мокрой траве
напомнило мне
как мурашки бегут по спине
тонкой пленочкой обволакивая наготу
и я чувствую
как течет в глубине
волшебная энергия Чу...
черная кошка на изжелта-мокрой траве
она не ворчит
и я стало быть не ворчу
Артем Захаров
Мона Лиза
я бы рад не ломать себе мозг,
и смотреть на чужие портреты –
только в этом
музее все у твоих ног –
и Ван Гог
с популярным парижским сюжетом,
и Гоген
с таитянкой, держащей увядший цветок.
ты нас сводишь с ума,
растворяясь в вечернем сфумато,
как когда-то
с ума ты сводила Барто;
Леонардо –
и тот отпустил тебя только постфактум.
но теперь ты одна
и тобой не владеет никто.
только знай, дорогая, что я
не способен смириться
и забыться,
тебе предоставив покой.
Я – Винченцо Перуджей,
запомни меня, дьяволица.
Двадцать первого, вечером,
я забегу за тобой.
Николай Руденко
R
Когда-то я был длинноволос
С ниспадающей мантией длинных волос
Я держал в зубах ключ от двери
За которой я прятал от всех
Свой фонтан полный
Мирры и роз
Но теперь необходимость тепла
Эта хуже чем выстрел необходимость тепла
Обрекла мой род на крайнюю степень забвенья
Я написал на стене: спасибо тебе
Черной краской – чтоб не было видно в окне
Для всех любопытных глаз этой эпохи
Это честь – быть орудием в руках из свинца
Быть живым курком, быть патронной гильзой
Нам просто ничего не осталось, кроме того
Что мы живы и прячем в сердце
Полуденный стыд
Взгляни на меня – я мерил свой взгляд
В километрах путей бетонных заборов
В охапках листьев, в дыму фабричных труб
Достигая цели, в которой не было ни малейшего смысла
Те, кто отпевали меня – не знали меня
кто блевали на меня – любили меня
А все остальные так или иначе терпели мое постоянство
Хрупкий мир разбился о шелковый плен
Хотя он выдерживал пресс в миллион атмосфер
И кто еще скажет после всего
Что в основе всего
Не лежит трещина
По улице слева направо – женщина
Еще одна женщина, еще одна женщина
А я сижу как Сталин – невредим и цел
Пытаясь дотянуться до неведомой грани
И шестикрылый серафим
Словно врач скорой помощи –
Полощет глаза святой водой
В полной прибитой к стенам слез
Керамической ванне
Татьяна Шмелева
***
Ты Аид. И у тебя есть свое подземное царство.
Ты безумно смешон, в тебе много коварства, упрямства.
Ты совершенно лишен чувства такта.
С тобой нет ничего конкретного, все так абстрактно.
И вроде бы ты близко. и вроде бы ты рядом.
Ты как обычно обжигаешь меня взглядом.
Но тут кончается твист. И тараканы в твоей голове начинают танцевать ламбаду.
И я теряюсь. Господи, я теряюсь в этом чертовом восьмом кругу ада.
Но меркнет свет. Вокруг свечи. Мотив другой, ближе к лирике.
Я поглощаюсь в твою нежность. я поклоняюсь твоей ритмике.
Стоп. Долой романтику, рифмы.
Еще одно слово и мои принципы разобьются, как корабли о рифы.
Слова? Да, слова мои глупы. Но мне все можно списать на возраст.
Не мы, я и ты. В отношениях отсутствует тонкость, одна ломкость.
Но я счастлива. Да. я счастлива, как никогда.
Ты – мой личный ангел. И мне плевать, что это не твое амплуа.
Александр Кафтанов
Опубликовано: 2010-12-16
|
